— Александр, что было необычного и интересного на съемках?
— У нас снимают не так много подобных сказочно-фантастических проектов, где можно использовать слово «вампир», это несколько иная культура не российских чудовищ. Поэтому я среагировал в первую очередь на слово «вампиры», а фраза «средней полосы» придавала происходящему иронию. Первое, что вспоминается, — кровь, холод и то, что мне пришлось много летать. Съемки были сложными, было много трюковых сцен, нужно было взлетать и падать на тросах, имитировать вампирскую силу. Все это было очень интересно и забавно.
— Поделитесь, какова кинокровь на вкус и мешали ли накладные клыки?
— Ну, кинокровь всегда не особо вкусная, но к ней привыкаешь. Клыки мешали первое время именно в процессе разговора, но потом привык и между дублями даже уже не снимал их. Кстати, как только меня утвердили в этот сериал, сразу позвонил и рассказал об этом своей дочери, которая очень интересуется этой темой, смотрит всевозможные сериалы про вампиров. Женя сразу же загорелась и с большим нетерпением ждала премьеры. Про вампиров она точно знает больше меня, я не видел ни одного фильма. Единственное, что знаю, — был такой известный вампир граф Дракула в Румынии. А дочка, кстати, сразу раскритиковала мой образ, мол, у вампиров зубы не такие, как у вас, и глаза другие, присылала мне какие-то референсы, как должно быть. Я даже к режиссеру подошел, говорю: «Слушай, что-то моя дочка говорит, что у нас зубы не такие…». Он успокоил: «Забей! У нас будет так!».
— В жизни вы как относитесь к мистике, в какие-то приметы верите?
— Я не особо суеверен. Да, есть какие-то актерские традиции, связанные с суевериями, но их поддерживаешь больше с точки зрения уважения к профессии, а не к мистике. Есть определенные вещи, которые нужно выполнять или не выполнять, и тогда все будет хорошо или плохо. Если сценарий падает, я стараюсь на него сесть и потом быстро поднять. Но тут срабатывает скорее культура отношения к тексту.
— А если поговорить про вампиризм энергетический, вы людей хорошо чувствуете, умеете ставить защиту?
— Абсолютно! Тут как раз нет никаких иллюзий. Из-за того, что мне приходится много общаться, в большинстве своем с людьми случайными, то такие ситуации и людей, подсасывающих энергию, я считываю сразу же. Это определенная манера общения, повествования, я даже могу классифицировать классического энергетического вампира по подвидам. И они это тоже хорошо чувствуют. Обычно я стараюсь избегать таких людей, либо просто перестаю слушать и вхожу в некое состояние полугипноза, когда весь этот прессинг и пробивание энергетической оболочки до меня не долетают. Не думаю, что в большинстве своем они делают это со зла, видимо, так уж они устроены, что живут за счет постоянной энергетической подпитки и скандалов.
— Почему вы выбрали для жизни Петербург, переехав туда из Москвы семь лет назад?
— Я скорее не переехал в Санкт-Петербург, а там остался. Так случилось, что на протяжении 12 лет до того вся моя работа проходила на территории Питера, и актерские, и режиссерские проекты. Я жил там по девять месяцев в году, а оставшиеся три работал либо в Минске, либо в Киеве, либо где-то еще. Москва моим домом так и не стала, я постоянно мотался в разъездах, а в Питере у меня накопилось огромное количество знакомств и любимых мест. В какой-то момент, когда очередной проект начал подходить к концу, я понял, что каждый раз, возвращаясь в Москву, я с нетерпением жду, когда же снова поеду в Питер. И решил там остаться. Чувствую себя здесь прекрасно, это абсолютно мой город. Хотя действительно знаю, что большинство питерских актеров стремятся переехать в Москву. Рвений этих не понимаю, но никогда не отговариваю. Живу в Центральном районе около Смольного — это единственный жилой дом в районе, кругом тишина, красота, соловьи поют. Я могу практически в любую точку попасть за восемь-десять минут, а не за час сорок, как в Москве. Вот как пример, встречая в Москве друзей, мы всегда говорим друг другу: «Созвонимся, встретимся!», а потом проходит пять лет, и мы понимаем, что так и не встретились. Снова говорим: «Приезжай, надо увидеться, дети растут!», а потом опять происходят какие-то озоновые дыры в общении. Сейчас же каждый москвич, который приезжает в Петербург, считает своим долгом позвонить и сказать: «Саша, я здесь!», так что всю нашу актерскую братию москвичей я вижу в Петербурге регулярно.
— У вас этот год юбилейный — 45 исполнится в октябре. Готовитесь к торжеству?
— Так получалось, что когда я работал в театре, в мой день рождения всегда были премьеры, как-то совпадало, и в театре накрывался банкет, пусть и не по моему поводу, но я очень сильно экономил на столе. Приходили друзья, и после третьего тоста режиссера спектакля праздник превращался в день рождения. Когда театра стало меньше, я начал устраивать в день рождения праздничный концерт. Не представляю, как можно просто просидеть вечер за праздничным столом, слушая поздравления в свой адрес. Так что обычно в день рождения случается концерт, который плавно переходит в торжество, но все зажато в жесткие рамки, так как наутро, как правило, в 7.50 утра уже смена. А еще больше я люблю куда-нибудь сбежать в свой день рождения, телефон точно всегда отключаю, а родителям звоню сам накануне. Ну невыносимо весь день слушать поздравления! Сам я не помню ни чьих дат дней рождений, отношусь к этому спокойно и всегда говорю: «Если я забыл, это не значит, что я плохой, я действительно не помню». Не помню даже дни рождения матери и отца, с цифрами у меня очень плохо, поэтому, обычно звонит младший брат и напоминает: «Сегодня у папы день рождения, поздравь».
— А как вообще к возрасту относитесь, на 45 себя ощущаете?
— Пока не понимаю. Был период с 39 до 42 лет, когда я думал о возрасте, произошла переоценка ценности и переход на другие уровни ответственности. И все, потом как-то успокоился и даже не помню, сколько мне лет. Только когда мне говорят: «Тебе же скоро 45!», я начинаю сравнивать себя с 45-летними, которых я наблюдал, будучи молодым. Своего папу в 38 лет я считал глубоким стариком, ничего не понимающим в жизни. Мне самому было 14 лет, и я возмущался: «Этот старик будет меня учить, как мне надо жить!». Сейчас я, естественно, так не думаю, сам уже прошел этот возраст, вижу своих друзей, которым 50 и даже 60, как они живут полной жизнью. В моем детстве 55-летние назывались бабушками и дедушками, и их интересами были пенсия, дача, копать огород в панамке. Сейчас мои знакомые, которым за 60, имеют по три любовницы, которым по 18-20 лет, яхты, мотоциклы и активный спорт. Так что я думаю, мы будем первым поколением, которое доживет до 90 лет и задумается: «А что же дальше делать?».
— Вы признавались, что год назад полностью отказались от алкоголя и сигарет, с чем это было связано?
— Я такого точно не говорил, это какая-то выдумка, причем меня уже не первый раз об этом спрашивают. Да, я часто отказываюсь от сигарет и алкоголя, когда это связано с новой ролью и нужно привести себя в порядок. Так же сажусь на диету, начинаю бегать по утрам, пить кефир по расписанию, все это очень утомительно, но необходимо для профессии. В прошлый год я действительно на несколько месяцев садился на какие-то диеты, готовился к большой роли, которая в итоге не состоялась, все было зря. Проект не случился, я снова закурил и начал употреблять алкоголь сражу же, потому как зачем мне напрасные жертвы? Вот сейчас у меня была роль, где герой все время в тулупе, и я понимал, что готовиться не нужно вообще, встал с утра, надел тулуп и вперед. Если появятся роли, которые потребуют героического внешнего вида, то снова придется себя в чем-то ограничивать. Сейчас вот читаю присланные сценарии: обнаженка, обнаженка, обнаженка… И понимаю, что надо подумать десять раз, прежде чем соглашаться, лишних стрессов с диетами и прочим совсем не хочется.
— У вас ведь помимо кино столько разных занятий — музыка, свой бар, мастерская по производству и восстановлению антикварной мебели, производство деревянных игрушек. После карантина все вернулись к работе?
— Пандемию мы пережили сложно, потому что все эти бизнесы связаны с людьми. Если говорить про бар, то потока туристов нет до сих пор, улицы непривычно пустые, и я не знаю, восстановится ли все к лету. Экономика рушится с бешеной скоростью, и на бизнесе это отражается, потому что мой сегмент мебели все-таки «Элит+», мы не делаем фанерки и все такое. Контингент, на который был рассчитан этот бизнес, сейчас достаточно быстро истощается, осталось очень мало клиентов, которые говорят: «Хочу себе библиотеку резную!». За год все очень резко поджались, и мы — производители, летим в тар-тарары. Мастерские у меня не работали два с половиной месяца, потом начали потихоньку что-то делать. Но опять же, я не научился покупать адыгейский дуб по интернету. Нужно вживую взять 500 досок, перевернуть каждую, выбрать по одной, как помидорчики на рынке. Конечно, было сокращение производства, пересматривали экономические отношения с сотрудниками, неделю назад снова пришлось сокращать штат, потому что мы не выгребаем на самоокупаемости. Я себе дал установку на год — посмотреть, что будет дальше, и если все продолжится в этой динамике, то мне, видимо, придется отказаться от этого бизнеса.
— Все графики у вас рабочие, а на себя-то время выделяете – на отпуск, на ту же личную жизнь?
— Это называется остаточным моментом, если появляются случайные окошки в графике, а специально никакого отдыха я не планирую. Иногда, правда, мой директор звонит, когда я начинаю уже фырчать и закипать на работе, и спрашивает: «А не хочешь ли ты съездить отдохнуть?». Я соглашаюсь и, получив выходные, сажусь на машину и еду куда-нибудь в сторону гор. Именно там у меня происходит полное «выключение» головы и медитативный отдых в процессе медленного восхождения к вершине. Два-три дня бывает тяжело с отключенной головой, а потом происходит щелчок — и эйфория! И ты понимаешь, фух, организм включился! В горах сложно ставить цели, там гора либо пускает, либо нет, это все довольно мистические вещи. У меня были такие ситуации, и в этом году даже, когда я приехал на Эльбрус и поднялся до скал Пастухова. Там нет снега, тяжелый подъем, лед на вершине обнажился, и идти было достаточно проблематично. Я походил-походил и ушел на соседнюю вершину, там никого не было, и я просто наслаждался выхаживанием. В этом году побывал на Горном Алтае и влюбился в эти места — это настоящий восторг, там ходить не переходить до Монголии. Пробыл там почти месяц на съемках фильма «Бешенство», и каждый новый день открывался какими-то безумными красками. Если можно говорить про место силы, то я нашел свое место силы на Алтае. Там потрясающая энергетика, прекрасные люди, природа фантастическая — кедры, горы, густой воздух, каждый день ты уже просыпаешься в состоянии легкой эйфории. На Алтай нужно обязательно возить детей, чтобы показывать, что такое красота и опускать их в шестиметровые сугробы.
— Многие артисты говорят, что для творческой реализации важно находиться в состоянии влюбленности, иначе и работа не клеится. А вы что на это скажете?
— Это для всех важно, но для творческих людей, быть может, особенно. Я называю это состояние весной в душе, когда происходит подъем, эндорфины повышаются и все такое. Влюбляться, конечно, нужно, в этом прекрасном состоянии можно горы сворачивать. А иначе для чего мы все делаем?.. Помню, Владимир Шахрин из группы «Чайф» сказал в каком-то интервью: «Мы все в жизни делаем ради любви. И гитару когда-то я взял в руки для того, чтобы понравиться девушке. Сейчас мне много лет, я так же стою на сцене и ничего не поменялось».
— На что вы в первую очередь обращаете внимание при знакомстве с девушками, какие качества вам импонируют?
— В первую очередь – ум! На мой взгляд, наличие ума у девушки, во-первых, очень сексуально, а во-вторых — редкость. И это может перекрыть все, в том числе и недостаток внешних данных, для меня, по крайней мере. Под умом я подразумеваю не начитанность, образование, воспитание и знание нескольких языков, а имею в виду природный, житейский ум. Ну а пугают меня девушки, которые одержимо стремятся делать карьеру, эмансипация в этом плане меня совсем не радует. Мне кажется, единственное естественное желание женщины — быть женой, матерью и потом бабушкой. Но никак не стать доктором наук или руководителем предприятия. Меня это всегда немножко настораживает, и я искренне удивляюсь, неужели это может быть интересно для девушки? А современные барышни практически все заряжены на успех, они все говорят про одно и то же — самообразование, философию, энергию и прочее, чего раньше, на мой взгляд, не было.
— Еще раз жениться, создать семью планируете?
— Я ничего в своей жизни не планирую, тем более жениться. Это девчачья история — планировать выйти замуж и рожать детей. Я понимаю, что это связано с желаниями мам и бабушек, предрассудками, возрастными ограничениями и прочей ерундой. У мужчин всего этого нет, поэтому планы я себе такие не строю, детородный возраст меня не поджимает, так что я еще подожду. Отношения, как и появление детей — очень спонтанный процесс, во всяком случае, у меня. Но многодетным папой я вполне могу себя представить, заботы о детях меня не пугают, могу даже пятерых-шестерых представить, как я хожу с ними, уже такой дядька с бородой… Тут у меня нет никаких предубеждений, я считаю, что это вопрос определенной успокоенности, когда ты себе уже говоришь: «Ну да, а теперь я хочу строить дом, разводить карасей в своем пруду и растить детей». В данный момент я пока себе этого не представляю, потому как все это весьма обременительно, а я пока нахожусь в неком творческом зашоре. Но при этом ни от чего и не зарекаюсь, как говорят православные: «Как Бог даст!».
Фото: Анна Цветкова